Да и в открытых лавках покупателей было негусто. Даже в кондитерской, мимо которой он как раз проходил, и от которой тянуло дразнящим запахом то ли патоки, то ли меда. Да каких-нибудь десять лет назад в праздничные дни здесь дверь бы не успевала закрываться, а сейчас… Баргот знает, что в столице творится с торговлей!

Хотя что ему за дело до всего этого? О чем следовало думать, так о том, как наилучшим образом допросить адепта-заказчика. Впрочем, не лучше ли сказать «бывшего адепта»? Отчисление – самое малое, что его ожидает, и Грегор от души надеялся, что неизвестный пока юный некромант виноват только в собственной глупости. И что этой глупости все же не хватило на то, чтобы связаться с поклонением Барготу! Он всего раз присутствовал при выжигании дара у зарвавшегося мага и не хотел бы повторять этот опыт. Честная смерть гораздо милосерднее.

В Академии было так же тихо и безлюдно, как на улице Огней или в лавке Девериана. Даже из мастерской Адальреда – небывалая странность! – не доносилось ни звука.

«Интересно, на месте ли мастера перстней. Надеюсь, им не пришло в голову уехать куда-нибудь в честь праздника? Не хотелось бы ждать до конца вакаций, чтобы узнать одно-единственное имя!»

Он даже остановился на мгновение, но почти тут же увидел полосу света, пробивающуюся из-под нужной ему двери – последней в южном крыле.

«Прекрасно! Если даже один из мастеров уехал, второй, несомненно, на месте и наверняка не откажется оказать брату по Ордену пустячную услугу», – заключил Грегор, распахивая дверь и поспешно прикрывая глаза рукой: свет здесь был даже ярче, чем в мастерской Адальреда.

Магов в мастерской оказалось двое, причем в одном из них Грегор с немалым удивлением узнал Райнгартена.

Глава стихийников, одетый не в форменную оранжевую мантию, а в обычный камзол, сидел за длинным столом в самом центре мастерской, задумчиво глядя на доску, уставленную резными фигурками, а напротив склонился над той же доской пожилой артефактор, работавший здесь еще в пору ученичества самого Грегора.

«Никогда бы не подумал, что Этьен Райнгартен – любитель «арлезийских башен».

Модная в Итлии и Арлезе, эта игра в Дорвенанте появилась всего несколько лет назад и успела вызвать у него стойкую неприязнь: что за чушь, скажите на милость, разыгрывать сражения, если даже ход фигур полководец не может изменить по своему разумению?

А вот Эжен Райнгартен, приходящийся магистру стихийников кузеном, «башни» истово полюбил, утверждая, что они развивают стратегическое мышление. Он, впрочем, вообще обожал все, подчиненное жестким правилам, оттого и не поднялся выше заместителя командора. Точнее, теперь уже поднялся, и хвала Претемнейшей и всем Благим, что Фрагана едва ли рискнет начинать новую войну в ближайшие… да хотя бы десять лет!

«А если и начнет – им же хуже. Малкольм как принял мою отставку, так и вернет на пост в связи с государственной необходимостью – или назовет это как-нибудь иначе, неважно. Его величество тоже прекрасно понимает, что именно ему навоюет этот… любитель правил!»

– Доброго дня, уважаемые коллеги, – вежливо поприветствовал Грегор увлекшихся игроков, явно не заметивших его появления.

Райнгартен, вскинув голову, приветливо улыбнулся.

– И вам доброго дня и счастливого Солнцестояния, дорогой Грегор! Прошу простить, мы с коллегой так увлеклись анализом ваших записей…

«Моих записей?!» – поразился Грегор, только сейчас заметив по обе стороны от доски аккуратные стопки листов. Исписанные им лично – слева, пока еще девственно-чистые – справа. – «Но Великий Магистр Кастельмаро отдал записи Райнгартену не меньше месяца назад! И этот болван хочет сказать, что только сегодня взялся за их изучение?! Подумать только, и я еще был недоволен тем, что их рассматривала жена канцлера! Видит Претемная, в одном мизинце Немайн Аранвен больше разума и предусмотрительности, чем у Этьена и Эжена Райнгартенов вместе взятых!»

– Но вы наверняка искали не меня, не так ли, коллега? – уточнил стихийник, и Грегор, с трудом усмирив раздражение, вынужденно кивнул.

– Вы совершенно правы, магистр. У меня дело к почтенным мэтрам. Мне хотелось бы узнать, кто из адептов Фиолетового факультета обращался в последний месяц с тем, чтобы починить ученический перстень? Вероятнее всего, дело было в треснувшем или выщербленном кристалле, – поспешно добавил он, вспомнив слова Девериана.

Лицо артефактора, хмурое и недовольное поначалу, разгладилось, едва Грегор упомянул кристалл.

– Нет ничего проще! – заверил он. – Как приятно иметь дело со столь обстоятельным юношей! Вам придется подождать, но буквально несколько минут!

Старик неторопливо обогнул стол и отошел к дальней стене мастерской, почти полностью занятой высоким, под самый потолок, книжным шкафом.

Грегор снова бросил взгляд на доску, пытаясь понять, что же у Барготом изобретенных «башен» может быть общего с его расчетами, и заметил наконец, что от башен тут – только доска, расчерченная клетками. То, что он принял за фигуры, оказалось разбросанными по доске без всякой видимой системы артефактными заготовками, напитанными, правда, силой – простенькие медные колечки светились красным, оранжевым, фиолетовым. Кое-где вспыхивали зеленые огоньки…

– Теоретическая часть вашей работы, дорогой Грегор, необыкновенно интересна, – доверительно сообщил Райнгартен и постучал перстнем по центру доски. – Что касается практической, то ее, несомненно, стоит рассмотреть как можно подробнее! Я посвящу этому все вакации, не сомневайтесь. Заседание Совета по вашему вопросу состоится через пятнадцать дней, к этому времени я полностью изучу вопрос…

– Через пятнадцать дней? – переспросил Грегор со всей учтивостью, на которую был способен. – Магистр, пятнадцать дней – это полмесяца, причем праздничных, когда нагрузка на порталы возрастает в два, если не в три раза! Вы же стихийник, вы как никто другой должны понимать, что подобный риск недопустим! Собирать Совет так поздно – непростительная беспечность!

– Полностью с вами согласен, – развел руками Райнгартен. – Однако в отсутствие Великого Магистра любое решение Совета будет неправомочным, а милорд Кастельмаро еще вчера покинул Дорвенант. Отправился, насколько мне известно, в Арлезу, говорят, тамошний климат очень полезен для здоровья, а у старика последние двадцать лет пошаливает сердце. Поверьте, Грегор, мне и в самом деле очень жаль, что ваше дело движется так медленно.

«Да ни на секунду не поверю! – очень хотел ответить Грегор. – Райнгартен, вы такой же слепец, как и все остальные! Чем бы вы ни руководствовались – обычным упрямством или нежеланием портить отношения с артефакторами, но в преступно запоздавшем Совете – ваша вина! И если, сохрани Претемная, мы не сможем предотвратить Разлом… кому тогда будут интересны все ваши научные выкладки?!»

– Нашел! – раздался торжествующий голос мастера перстней в тот самый момент, когда Грегор чуть было не решился высказать Райнгартену все, что о нем думал. Очень кстати! – И в самом деле, трещина в горном хрустале. Нужно, нужно все-таки заменить кристаллы следующему первому курсу. Хоть бы и на яшму, она прочнее. Или взять прозрачный агат?